Об отце. О ее отце. О моем отце.
И, кажется, именно в этом совместном надрыве мы нашли друг друга. Не в Донбассе, политике и боли за происходящее. Не в творчестве и депрессии. А именно в боле утраты самого дорогого человека.
Я поняла, что со мной.
Почему перестала справляться со всем этим валом.
У меня была ось, опора. И я никогда и ничего не боялась. Знала, что отец подскажет, вырулит. Просто скажет какие-то сущностные вещи, с которыми я могу и не согласиться, но спустя годы они окажутся какой-то невероятной глубины, которую я пока постичь не способна. В них не было "правды", "истины" и "как правильно". О, папа не любил этого пафоса. Он всегда был ироничен к тем, кто "знал как правильно". Это о другом.
Когда он болел, я садилась рядом, и он давал силы. И даже в полузабытьи папа давал нужные слова. Я не могла понять - как это получалось, ведь в какой-то момент он видел то море, то агентов. Но почему-то часто говорил именно то, что пробивало, и агенты не мешали. Говорил то, что нужно. В точку.
Думаю, это потому, что именно слова были его жизнью. О! Он ими жонглировал, вертел, и стихи в нашем доме шли бесконечным водопадом его бесконечной памяти. После моих поездок в какие-то страны, ему были интересны не фотографии, а именно мои истории, которые писала и рассказывала. Он восхищался какими-то отдельными фразами. Писаниной моей сложно было восхищаться, но он выхватывал образные и звучные сочетания. Помню, писала статью для "Вокруг света", и там была какая-то фраза про запахи. Редактор ответила, что, мол, как может пахнуть звук? А папа бегал с листочками и кричал, что это лучшая фраза текста, а редактор дура. Редактор, конечно, не дура, и текст был так себе. И фраза с точки зрения языка, безусловно ужасно корявая и неправильная, но она была "вкусной, звучной, обонятельной" и папа это любил.
Отец бывал разным, что уж тут говорить. И боли, и горя было много.
Со временем, что-то заостряется, что-то размывается, а что-то забывается навсегда. Стирается, словно бы этого не было никогда.
Почему-то стала многое забывать. То ли дело в памяти, то ли сознание играет со мной такие шутки. То ли это постоянно пользование интернетом и вал информации перестал умещаться в голове.
Я знаю, что отец был опорой не только для меня, но и для очень и очень многих людей.
Лена сказала, что она со свом отцом не так уж и много общалась, и как многого она не сказала. Или не услышала.
Могу сказать, что чего чего, а этого в моей жизни с отцом было много. Мы с ним ужасные болтуны. Но дело не в словах, он у меня просто был.
И как же его не хватает, как же без него плохо. И неважно что и кому чего не сказал.
Таких людей нет. Я их не нахожу. То ли время такое, то ли просто, в принципе, такие люди редко бывают.
Я понимаю, что сейчас говорю банальности, и похожие слова могут сказать многие про своих родителей.
Но поверьте, отец был совершенно инопланетным существом.
Вокруг пустота и какая-то бесконечная гонка за выгодой и стяжание.
Иногда мне кажется, я удаляюсь от отца, и мне стыдно.
Я бью себя по щекам и возвращаю на место.
И вот знаете, это помогло. Мне помогло.
Сегодня отцу бы исполнилось 79 лет.
С днем рождения, пап.
Ни листа, ни пера, ни цветка, ни дороги.
Я давно не хожу в том, чем я дорожу.
Перебили мне руки, поломаны ноги,
Так последнюю песню я в небе сложу.
1971 г
Андрей Борозин
Journal information