Маленькая Хиросима

Маргоше было 15 лет - прекрасный и трепетный возраст. Мне же около 10, и я была самым мерзким существом на свете. Помимо того, что могла бесконтрольно кусаться, была на редкость нагла, своенравна и могла выражаться как сапожник в приличном обществе. Максим познакомился с нами на пляже. Он бы смугл, черноглаз и не замечал кипяточных камней Артека. Флюиды начали бегать моментально, и ребята что-то пытались мямлить. Видимо, решив разрядить обстановку после первой минуты знакомства, я, ошеломив всех, брякнула:
- А Рита бреет ноги!
Повисла пауза. До сих пор не знаю зачем это сказала. Точнее даже факт этот как-то смутно помню. Возможно меня  в 10 лет сильно впечатлило удаление волос, что я не приминула этим поделиться, а может просто хотела сделать гадость. Что-то неясное маячит в голове, но в Маргошиной памяти этот позор застыл навечно. Она всегда припоминает, как хотела умереть.
Но главным хитом стала история с Борисом.
( Collapse )

- Дуня? Чо, серьезно? Да ладно!
Именно такова среднестатистическая реакция у узнающих как меня зовут. Хотя вру, чаще даже бывает так:
- Дуня? О, мою бабушку тоже так звали!
За исключением большого количества чьих-то бабушек, прабабушек и другого далекого и эфемерного нафталина, это имя было только для динозавров. Да, бабушки, как правило почивали на том свете, когда у них находилась тезка в виде моей персоны.
Приблизительно в 4 года в детском саду я заявила маме, что ненавижу свое имя, и хочу его поменять. Гнев мой длился недолго, но его подтачивали доброжелательные Ани-Кати-Насти, которые ехидно говорили, что ТАК давно уже никого не называют, и что это дурацкое имя. Масло в огонь подогревали любимые братья, которые называли меня исключительно "Дуська", утверждая, что никакой судьбы у нее, кроме как быть бабкой, и торговать семками на рынке нет и не может быть. При этом они гнусно начинали шамкать ртом и показывать, как я буду продавать их, семки в смысле, параллельно разгрызая зубами. Почему меня это пугало, не имею представления до сих пор. Но вызывало во мне это настолько сильный гнев, что до сих пор, если кто-то зовет меня Дуся, я начинаю злиться. В пору моих усиленных увлечений боевыми искусствами, тренер, прекрасно зная мою нервную реакцию на сие прочтение благородного греческого Евдокия, умело пользовался этим на соревнованиях, в целях разжигания гнева во время схватки. Срабатывало стопроцентно - полегло не малое количество ни в чем не повинных голов, точнее тел
Но имя я свое очень любила, не смотря на кратковременное малодушие в младших группах сада.
( Collapse )