Маленькая Хиросима

Написала текст, почему вчера плакала. Как меня пробили в комментариях. Но стерла, как обычно делаю в таких случаях. Никому это не нужно и не интересно. Напишете "будь выше", "не обращай внимания". Кто писал, что я воровка, так и будет писать дальше. А я, получается, оправдываюсь.
Мне все тяжелее и тяжелее писать о помощи, о войне. Кажется, не имею право на ошибку. Не имею право на срыв в сети. На вопль о досаде и обиде. На возмущение. Мне нужно взвешивать все слова на маленьких весах оценки окружающих, которые захотят помочь. Взвешивать ради тех, кому надо помочь.
Как-то мне один читатель сказал, как здорово, когда у меня позитивные посты. А я и пытаюсь их сделать позитивными, даже когда полная задница. Чтобы читали, чтобы не закрывали. Да и не преувеличиваю, но считаю, что все вокруг - лишь точки преломления.
( Collapse )

Когда меня на кассе любого супермаркета при покупке алкоголя просят показать паспорт, а делают это всегда, я не испытываю никаких иллюзий. Много раз видела, как безумные кассирши, свихнувшись от разнарядки, спрашивают документы даже у седовласых почти дедушек. Когда лица последних вытягиваются во французский багет, тётки за кассой извиняясь разводят руками, мол, всяко бывает, а может тот де загримировался и на самом деле коварный ревизор.
В целом, народ скорее умиляется и воспринимает это комплиментом. Не, ну согласитесь.
Вчера я пришла в салон красоты за маникюром. Надо сказать, в подобных местах я себя чувствую плохо и не в своей тарелке. Страшные слова, которые у меня выспрашивают сотрудницы подобных заведений вгоняют меня в стыд и неловкость.
( Collapse )
Марфушенька-душенька с масленичной недели
ЗЫ: В жж все реже пощу свою жизнь, зато в инстаграме чаще, подписывайтесь (жать сюда).

Не так давно у меня было потрясение.
- Жарко - надень шорты.
- Нет.
- Почему?
И тут простигосподи, мой худющий ребенок, у которого отродясь не было и грамма жира, выдает:
- У меня ноги толстые.
( Collapse )

Мы делали восхождение на перевал Сукулук. "Восхождение", конечно, громкое слово, но набор был приличным, все-таки это Тянь-Шань. Где-то уже ближе к концу подъема, мне стало плохеть на глазах. Наверху обнаружила, что у меня шкалит температура, причем явно выше 38. Еще появился жуткий кашель.
За пару дней до этого, Ксюша - моя подруга и соседка по палатке переболела, и, видимо, это оказался вирус. Но мы не сразу сообразили, что это так. Сначала списали это на горную болезнь, которая тоже мне далась тяжело. В день описываемого восхождения, мы планировали пойти сразу и на второй перевал - Кичи-Тор, чтобы сократить маршрут. День был великолепным, в отличии от предыдущих, когда мы шли под снегом с дождем. Шпарило солнце, неслись рванные облака на фоне ярко-синего неба. Но я этого всего не помню, лишь какими-то смутными обрывками.
Сидя на перевале и харкая гноем, я была уверена, что меня пощадят и мы спустимся, и никакого Кичи-Тора в этот день не будет.( Collapse )

А еще, простите, можно расскажу?
Мы с Женькой все эти дни ходили в костюмах деда Мороза и Снегурочки. Ходили и поздравляли людей.
В один дом мы заскочили с коробкой конфет, построили всю семью, состояющую из еле ходящих пенсионеров в ряд и заставили петь хором "в лесу родилась елочка". Одна из них, которая еле стояла, прочитала нам матерные стишки и начала плакать. Сказала, что я красавица. Ушли от них, а на улице темень. Прошли почти всю улицу, дошли до калитки другого дома, как нас догнал зять той женщины, или кто там, не знаю. Мужчина в возрасте - добежал, шамкая калошами по грязи, впихнул мне в руки здоровый пакет, набитый грецкими орехами. И удрал, я даже сказать спасибо не успела.
А вот еще, послушайте, пожалуйста.
( Collapse )

Про Сережу мы сейчас пишем не часто, он скорее идет лишь строкой в общих сюжетах.
Лена старается как можно чаще навещать его в гериатрическом пансионате в Луганске.
Сереже грустно. Немощь у него была и до войны, но с ампутацией ноги в 15ом году все сломалось.
Мы еще в прошлом году писали, что ему тяжело самому на кресле. Не хватает сил заехать по пандусу в пансионат. У него ведь полиартрит. И без чьей-то помощи он не может преодолевать сложные участки. А ведь рядом лесопарковая зона, очень красивая.
Он очень грустит и все время спрашивает про нас с Женей.
( Collapse )

Рассказать про выборы в Америке мне нечего. Зато знаю, что Зайцево, как и другие приграничные поселки на Донбассе в эти дни стирали в порошок. Погибшие, сгоревшие дома. И это ни черта ни фигура речи...
А еще знаю про обычную жизнь людей в необычном, военном регионе.
Все привыкли. Жители привыкли, мы привыкли, я привыкла. А между тем, обычные дела, например, работа больниц или хосписов, затруднена сложностями, о которых мы даже не подозреваем.
Это луганский хоспис при онкологическом отделении. Там лежит наша Ира.
Снабжение подобных заведений идет по остаточному принципу. Главное - лекарства. А уж об остальном думают в последний момент. А чем стирать, мыть, дезинфицировать? - об этом не думает никто. Да может и думает, но нет средств. А ведь это хоспис - место, в котором больные умирают. Многие их них уже не могут себя обслуживать.
Врачам и сестрам надо чем-то и на чём-то писать. Ага - бумаги, ручек, карандашей тоже нет. Еще в отделении перегорают лампочки, ломаются выключатели. Сотрудники приносят свои из дома. Вдумайтесь - работники тратят свои мизерные зарплаты на то, чтобы на работе был свет, и было на чем писать... И чтобы больные могли вечером почитать книгу...
( Collapse )

"Здоровье в порядке, спасибо зарядке" - малышня дружным строем вышла из спортивного зала.
А я заулыбалась до ушей.
- Это мой папа придумал, когда в юношестве работал в "Советском спорте".
Воспитательница посмотрела мимо:
- Как мило!
Вчера мы с папой пили чай, и я его обожгла. Он съел шоколодное пироженое, и все просил чай, а я не расчитала с кипятком, поднося к губам, и обожгла его. Раньше он пил его кипяточным, когда даже в руках держать невозможно. Чай папа обожает.

( Collapse )

Если бы мне было 7 лет, и мой класс закрыли на карантин, я бы бесспорно была счастлива.
Но совсем ненадолго. Потому что торчать дома с обезумевшей мамашей, быстро бы стало тяжело.
У мамаши-то тысячи дел, но ей проходилось бы сидеть со мной, и заниматься. Заниматься, заниматься.
Это превращалось бы в вечность, которая давала о себе знать постоянно готовящимся супом, сгоревшими котлетами и, конечно, десятками звонков и ненаписанными статьями.
( Collapse )

На днях пришло сообщение от Жени - моего друга и соратника из Луганска, с кем мы делаем это большое дело.
Как всегда ужас не дает осознать происходящее - постоянно на Донбассе кто-то из больных диабетом умирает...
Дело в том, что марте к нам обратились за помощью для девочки Кристины, которой срочно нужно было доставить тест-полоски Акку Чек. Девочка больна диабетом, причем в тяжелой форме, когда сахар надо постоянно замерять. На призыв о помощи девочке отозвалось много людей. Привезли так много тест-полосок, что около двух десятков оказались лишними (они имеют срок годности). Благодаря Лене Жуковой, которая дала нам целую коробку глюкометров, тест-полосок других фирм, и других отзывчивых людей, у нас на руках оказалось несколько коробок жизненно необходимых вещей для диабетиков.
Еще когда мы были в Луганске, нашли общество диабетиков.
Женя, спасибо тебе огромное. Ведь можно было бы просто отдать это в больницы, но решили раздать это именно по самым нуждающимся... Женя, мы с тобой всегда смешные - по тысячу раз говорим друг другу спасибо, потом говорим не за что. А потом опять. Но как не сказать?
Вот что он пишет:

( Collapse )