Маленькая Хиросима

В "Свободной прессе" сегодня вышла статья о моей книге "здесь люди" и о книге Захара Прилепина "Некоторые не попадут в ад".
Автор - профессор социологии, Нина Сорокина. Она родом из Первомайска, ставшего и мне родным.
Мне понравился конец статьи: "Если бы я была членом жюри по присуждению какой-либо премии — Нацбест, Нобелевской или ещё какой-нибудь, я бы отдала голос за книгу «Здесь люди»."
Книга действительно была номинирована на НацБест в 2016 году, но в шот-лист не прошла.
Друзья, если вы хотите купить мою книгу - подробности по ссылке.
Ну и выдержки из статьи о книге:

( Collapse )

Я вообще перестала понимать как работает эта чертова информация.
Чувствую себя маленькой лошадью, которая тащит повозку. Пишу, пишу, пишу - реакции почти нет. И вдруг, в очередной (сотый или даже сто первый) раз, кажется, писать опять нечего. Нет слов - исписалась, опустошилась. От этого нет даже обиды - это было столько раз, что отношусь к этому легко, как к данности. Сижу себе с чайником пуэра у компа и медитирую на пустую страничку.
А потом вываливаю свою импотентность на экран.
И вдруг сеть прорывает. За три дня меня закидали письмами.
- Как помочь?
- Где, что?
- Дуня, откуда вы такая?
( Collapse )

Мою книгу прочитала девушка, которой мы помогаем. Девушка сейчас живет в Луганске. Но долгое время жила на территории подконтрольной ВСУ. Вынуждена была уехать. Внизу поста её письмо.
Я не хотела написать в книге какую-то правду, чтобы кто-то во что-то поверил.
Но мне порой хочется проорать всем, кто пишет, что российские войска воюют с "несчастной" Украиной: ОЧНИТЕСЬ!!!! Эти люди никому не нужны. Никому!
Украине нужна лишь территория, земля, и плевала она на людей. Тем более каких-то там "сепаров, которые сами виноваты".
Путину? Нужны ли эти люди Путину? Очевидно, что нет.
Пятый год жители ЛДНР гибнут, выживают. Ни для кого не секрет, что получение российского гражданства очень сложная процедура, которая далеко не всем под силу. Люди не могут нормально устроиться в России. Сотни, если не тысячи, людей вернулись и продолжают возвращаться. Кому-то, конечно, повезло, и кто-то получил гражданство. Я таких знаю. Но еще больше тех, кто не смог. Многодетные, родители с инвалидами, одинокие матери - куда им приткнуться?
Никому не нужны. Вот и вынуждены просто выживать там.

( Collapse )

Помню до мельчайших подробностей момент, как узнала про Одессу четыре года назад. Я спешила и ничего не поняла. А вечером начала читать. Но и тогда ничего не поняла.
Не поняла и на другой день. Моя лента тогда состояла из Навального и прочей оппозиционной чепухи, льющей слюни на жовто-блакитный флаг. Я не понимала что читать и как это вот всё понимать. Не понимала людей с красивыми лицами, кто спасал собачек, постил людей без рук, рисующих картины, и в этот день пишущих про "копченную сотню". Моих знакомых, моих друзей. Я правда не понимала и думала что произошла какая-то ошибка, недопонимание. Что вот так про живых людей нельзя же говорить.
Осознание пришло потом, спустя время.
( Collapse )

Рассказывать про Сережу - все равно что рассказывать о том, как поживает мой какой-нибудь двоюродный дядя. Наверное, поэтому я стала писать о нем все реже и реже. Что-то уже и выносить на общественность не удобно, а что-то наоборот - уже столько раз писала, что неловко повторяться. Сереже Куценко посвящена, пожалуй, самая большая глава в моей книге "здесь люди".
Как Сережа?
Сережа грустит и очень скучает в гериатрическом пансионате. А ведь пансионат даже и домом престарелых назвать нельзя.
Красивые дорожки, беседки, мостики - отличный ремонт, вкусно кормят, но...



( Collapse )

Раз в два месяца меня накрывает и я начинаю реветь, как раненный зверь.
Начинаю проклинать несчастную ленту с котиками и пальмами. Заламывать руки, ныть, что война никому не интересна. После этого обычно идут комментарии от неравнодушных, что они каждую секунду помнят и переживают. Кто-то пишет, что невозможно жить в стрессе три года, и что надо отдыхать. И что я не имею права требовать от людей постоянного сочувствия и переживания. И вообще, что можно сделать?
Я пишу каждый раз понимая, что пишу скорее для себя. От безысходности - да и как не писать, когда ты видишь всё своими глазами?
Что я могу сделать? Месяц назад я надрывно призывала не молчать, писать и говорить.
А между тем, ничего не произошло, и это меня бесит больше всего.
Меня бесит то, что я лично ничего не могу сделать. Меня бесит мое собственное бессилие, кроме писанины.
И ничего не происходит.
Когда мне было 12 лет, я хорошо помню, как сидела в комнате в наушниках, и вдруг перестала дышать от того, как несправедливо всё вокруг. Меня накрыло несовершенством этого мира, и я даже рыдать не смогла. Перестала дышать и замерла. И тогда подумала, можно вот ведь отдать свою жизнь, подарить ее, чтобы спасти других. В общем, это было обычное такое подростковое самоосознание, через которое прошел почти каждый. Наивность мысли, что ты можешь что-то изменить своей смертью или жизнью.
В декабре мы ездили на Донбасс с очередной раздачей помощи людям.
И аккурат за неделю до нашего приезда, в дом к Инне почти в центре Первомайска прилетел снаряд.
( Collapse )

Я начинала помощь людям Донбасса в 2014 году с того, что мы с друзьями, благодаря вам, мои читатели и френды, привозили большими машинами много еды в Первомайск. В 2014 году город находился в катастрофическом положении, и там был в буквальном смысле голод. Город был отрезан от остальной части республики и был в гуманитарной блокаде, куда не доезжала даже ОБСЕ. Люди жили в подвалах и бомбоубежищах, магазины были закрыты и было нечего есть. Тогда работали социальные столовые, которые бесплатно кормили людей.
Мы ездили вплоть до лета 2015 года почти каждые три недели с едой для этих столовых. Потом гуманитарная ситуация улучшилась, да и столовые закрыли - так ездить мы перестали. Хотя мое лично мнение - подобные столовые по-прежнему нужны почти везде в ЛНР. Столовые для нуждающихся. В Республиках много одиноких стариков, многодетных семей и просто нуждающихся, которые питаются плохо и сводят концы с концами.
Но я не об этом.

( Collapse )

Меня часто называют волонтером, но это неправда. Я совсем не волонтер, и даже не гуманитарщик.
Не знаю как правильно можно назвать то, что делаю. Поняла, что совершенно точно не могу быть волонтером, кто помогает людям в хосписах, инвалидам, пожилым.
Я могу написать репортаж, встать на место человека и об этом рассказать вам, поехать на "передок", где опасно. Да, я буду бояться, как любой нормальный человек. Но это переживу. А вот видеть глаза людей, которым осталось жить чуть-чуть - выше моих сил. И привыкнуть к этому я за три года не смогла. Брошенные старики, дети-инвалиды, умирающие в хосписах - это меня убивает. Я не могу.
А наша Лена может. Не знаю как, но может. Не знаю откуда она черпает силы...
( Collapse )

Я сломалась. Я не знаю как работают в таких местах люди. Не знаю как возможно спокойно ухаживать за умирающими.
Не знаю что за люди работают с детям-инвалидами и стариками. Для меня это люди с другой планеты. Долгое время думала, что привыкаешь, перестаешь замечать. Казалось, что я спокойно и беспристрастно пишу уже который десяток историй о жертвах войны. И что также спокойно смогу видеть лица умирающих и инвалидов.
Но это обман.
Это вранье.
Ничего не привыкаешь.
Просто в какой-то момент это накапливается и бьет по тебе так, что ты не выдерживаешь и ломаешься.
Я сломалась.
И когда мы поехали в третий по счету хоспис с новогодними подарками в декабре, я улыбалась.


( Collapse )

Лет восемь назад наткнулась на пост об умирающих и хосписах. Речь шла о том, что умирающие должны иметь возможность достойно уйти. Они мучаются, они обречены, но они тоже люди. Прошло время, и я стала заниматься помощью людям в зоне боевых действий. И столкнулась со сложным моментом - определение того, кому помочь. Мы постоянно стоим перед выбором - весь мир спасти невозможно и нужно выбирать. Но кто больше достоин помощи?
Так уж получилось, что вначале войны хосписы, которые обратились к нам за помощью, были в жутком состоянии - снабжение шло по остаточному принципу. "Все равно умрут" - логика была примерно такая. Как вообще рассказать это? Когда идет бомбежка, и лежачих на себе даже не дотащишь в подвал? Нет воды, электричества, зарплат - ничего???
Нужно было всё. Сейчас, конечно, дело обстоит иначе.
Но по-прежнему на место сестер и нянечек никто не хочет идти - это адский труд и почти бесплатный. Часто не хватает элементарных моющих средств и памперсов.
Вы же помните Лилю? Я писала про нее в декабре.
Лиля умирает и у нее все плохо.


( Collapse )